Заставь меня ошибиться - Страница 95

Она не вдавалась в подробности о том, в чем заключалась ее роль в проекте, но я и сама догадывалась. Когда Гастон набрал определенный вес, и в его отношениях с руководством появилось немало сложностей. Тогда появились теневые участники проектов, в обязанности которых входило держать комиссию на дистанции, защищая членов команды, и информировать куратора обо всем, что происходит. Они далеко не всегда пересекались с основными исполнителями и имели связь только непосредственно с нашим главным. Но в критический момент, как когда я бросилась под колеса машины, а задание оказалось под угрозой, именно такой шпион переправлял меня в больницу Нового Орлеана, и все инструкции у него были заранее.

Иными словами, о таких кадрах, как миссис Марвелл, я знала, и если бы не холод, которым Гастон обдал булочницу во время «первой встречи» на юбилее Имоджин, так бы и подумала. Он сделал это специально: не хотел, чтобы я догадалась… Но почему?

Миссис Марвелл, как бы ее ни звали на самом деле, жила в домике таком же опрятном, как она сама. Приземистый, не очень-то новый, но грамотно модернизированный. Мне бы такой не подошел, но ей — вполне. Явно переделывала под себя, явно не только-только въехала.

— Зачем мы здесь? — спросила я в очередной раз, но вместо ответа услышала тяжелый вздох. Отвечать мне явно не собирались, и я задала следующий вопрос из списка волнующих: — Гастон внутри?

— Да. — На этот она ответила.

То есть куратор знал, что я собиралась сбежать и ничего не сказал, просто послал за мной свою помощницу. Чтобы защитила от комиссии? Или от меня самой? Чтобы не дала сбежать? Я не понимала, к чему такие сложности.

— А Лео тоже здесь? — спросила я напряженно.

— Нет.

Я понимала, что миссис Марвелл, пусть и делает скидку на дезориентацию, раздражена моим недоверием. Поэтому, решив не терроризировать женщину и дальше, толкнула дверцу машины.

В прихожей было темно, свет отсутствовал. Гастон не спешил себя выдавать, и в какой-то момент я испугалась, что все-таки сглупила, доверившись булочнице. Но она уверенно вела меня по коридору в сторону кухни, откуда виднелось слабое зеленоватое свечение, как от электронного прибора. Подойдя ближе, я услышала еще знакомый перезвон бутыльков с медикаментами.

Я остановилась в дверном проеме, не в силах поверить, что все происходит в действительности. Что Гастон здесь, знает о побеге, но пока мне никто не угрожал… А больше всего хотелось расплакаться от осознания, что я чуть не совершила самый подлый поступок в жизни, оставив в опасности мужчину, от одного взгляда на которого у меня замирает сердце, рядом с которым я впервые почувствовала себя дома.

Вот только, зачем ему разложенные по столу хирургические инструменты?

— Что… — начинаю.

— В душ, — велит, однако, Гастон, едва увидев меня всю в грязи. — И без тысячи упреждающих вопросов!

— Праер тебя не достал?

— Потом поговорим, — отвечает он мягко, но твердо и донельзя лаконично.

Подгоняемая любопытством, душ я стараюсь принять как можно быстрее, и, едва тронув кожу полотенцем, чтобы собрать капли, натягиваю чистый, подходящий по размеру комплект будничной одежды.

— Что будет с тобой дальше? — слышу голос Гастона, едва закрыв за собой дверцу ванной комнаты.

— Останусь здесь, пока все не уляжется. Под носом.

— Уверена? Несколько месяцев назад я тоже недооценивал членов комиссии. Думал, что сумел изолировать от них своих людей, а оказалось, занимался самообманом. Я защищал команду почти двадцать лет, Жюстин, чтобы в конце концов меня подставил обозленный на весь свет мальчишка. И они знали, что так случится. Они были правы.

Сердце удар пропускает.

— Что ты сказал? — спрашиваю, не сдержавшись, и делаю несколько шагов по направлению к дверному проему.

— Я вас оставлю, — поспешно говорит миссис Марвелл и покидает кухню, признавая, что нам поговорить важнее.

Несколько секунд мы с Гастоном молчим и сверлим друг друга взглядами. Откровенный разговор начать всегда непросто. Клубок из нитей распутывается с конца, но как же сложно найти эту оборванную ниточку. И все же я пытаюсь.

— Ты сказал, что тебя предал мальчишка. Лео?

— Эрик, — поправляет он меня, демонстрируя, что задание окончено и можно возвращаться к настоящим именам. — Парень хотел как лучше, но с самого начала был настроен враждебно по отношению к тебе, и очень удачно, что не подумал это скрыть. Получить из первых уст имя человека, на слова которого полагается комиссия, полезно. Я подозревал, что Эрик слишком сильно не любит тебя из-за назначения Ив, и именно поэтому выбрал именно его. В комиссии не потерпели бы третьего участника задания полностью лояльного к нам обоим. Но все-таки я надеялся, что парню хватит ума не ставить мне палки в колеса… Полагаю, когда ты вломилась в его комнату за пистолетом, а я запретил мстить, это стало последней каплей, и он поступил так, как посчитал… справедливым. Он рассказал комиссии о нас. Догадка то была, или он знал наверняка — уже неважно. Сверху только и ждали, что повода. Быстренько подсуетившись, они, похоже, подсунули Праеру информацию обо всех троих. Причем, ничем не рискуя. Если бы нас здесь убили — хорошо, если бы не убили, нашлось бы новое опасное задание.

Поясняет он удивительно быстро, «без тысячи упреждающих вопросов». И это наталкивает меня на мысль, что Гастон спешит.

— Они хотели добраться до тебя, — понимаю, наконец, смысл всего происходящего. — Но не могли, и решили подставить как рядового участника проекта.