Заставь меня ошибиться - Страница 41

— И заставишь меня мучиться ожиданием страшной кары небес? — спрашиваю сухо. — Ну нет!

Ответ отсутствует. Гастон просто направляется к лестнице, а я бегу следом. Малодушно. Но иначе мне придется караулить его под дверью ванной, и станет только хуже. Я же позорно вывалю все оправдательные аргументы как на духу… Хотя, почему бы не начать прямо сейчас?

— Нет, серьезно, откуда нам знать, что мэр, судья или кто бы то ни было на нашей стороне? Необходимо действовать своими силами. На кого можно рассчитывать кроме команды?

Полный игнор.

— Гастон! Это просто небольшая подстраховка…

Он толкает дверь спальни, и я влетаю следом, заходит в ванную — я за ним и туда. Плюс, перегораживаю выход, чтобы больше некуда было бежать. Куратор окидывает меня подозрительным взглядом, явно оценивая настрой, а затем пожимает плечами и стягивает футболку. Наглядно демонстрирует, что мое присутствие его замыслу не помеха.

— Ты можешь просто ответить? И я уйду.

Кажется, перспектива избавиться от моей навязчивой компании побуждает его к диалогу:

— Если ты решила действовать в обход меня, зачем теперь ждешь одобрения? — спрашивает так же нейтрально, как обычно. Я надеялась на один громкий вопль и все, но разве все может быть так просто? Мы же говорим о Гастоне, который в данный момент вместо пропесочки… сбрасывает футболку прямо на пол. Хоть это и проблематично, я призываю себя не отвлекаться. Только как это осуществить, если ужасно хочется стряхнуть с его кожи прилипшие кусочки коры? Без них картинка была бы совсем идеальной.

— Я жду не одобрения, а хоть какой-то реакции! — заставляю себя продолжить диалог.

— Нет, ты ждешь совершенно определенной реакции: ты хочешь, чтобы я сказал, что ты права. — Расстегивает ремешок от часов и поднимает на меня глаза. — Но ты не права!

— Почему? — спрашиваю.

Я очень стараюсь смотреть только в лицо, но разве это просто, если он передо мной раздевается, а всего неделю назад… да будто вчера все случилось. И я совру, если скажу, что мне ни разу не хотелось «случайно» повернуться ночью в его сторону, а затем просто спрятаться за ним от всего, что меня пугает. Я знаю, что это было бы легко и уютно, хотя бы некоторое время. Гастон умеет создавать иллюзию защищенности. Мне когда-то было с ним хорошо.

— Потому что, — снимает часы и кладет на полку, — Лео не был виноват. Поскольку мы новенькие, местные жители пытаются убедить нас в обратном, но это не так. Ты поддалась на провокации, в то время как я просил этого не делать. Именно потому, что никто не должен думать, что мы заглаживаем вину.

— Не буквально, но Лео все время спорил, лез под руку, бесил окружающих. Вот что сказал мне Винс Лайт! — восклицаю, невольно подмечая, что из гардероба на Гастоне остался только низ. И либо очередь за штанами, либо меня пощадят.

Гастон закатывает глаза и начинает вытаскивать из брюк ремень, вынуждая меня закусить губу. Не пощадят.

— Конечно, — ремень летит на пол. — Раз Лео не нравится тебе, то он не нравится никому. Что ж, зайдем с другой стороны: Лео нравится мне, — сообщает Гастон. — Несмотря на все его недостатки, с этим человеком мне всегда легко работалось. Порой он ведет себя как дурак, но он разумный и исполнительный.

А вот со мной ему работается ни разу не легко. Вот что подразумевают его слова, и меня это задевает. Мне должно быть на это наплевать, но это не так.

— Слушай, ты так говоришь, будто я сделала что-то ужасное. А я всего лишь навестила своего рабочего в больнице. Не чужого человека, а того, который работает на меня!

На лице Гастона при этих словах появляется чуть ли не умиление.

— Всего лишь навестила? Ты расспросила Мэгги, затем пошла одна в больницу к мальчишке вот в таком, — окидывает меня многозначительным взглядом, — виде, в то время как весь город знал, что мы с Лео на охоте, и, наконец, пообщалась с ним, я уверен, не просто, а проникновенно, как ты это умеешь. И все бы прекрасно, но несколько дней назад ты даже имени Винса Лайта не знала. И ты думаешь, что никто не задастся вопросом, откуда взялась такая резкая смена поведения? Или ты вообще не задумываешься о последствиях своих поступков? — повышает, наконец, голос Гастон.

— Я прекрасно осознаю, что делаю. Но если ситуация уже плохая, то с ней нужно что-то делать. Просто сидеть бесполезно!

— В точку. Но лучше всего сначала думать, а потом делать.

— Я правда считаю, что так будет лучше.

— Как? — издевательски изгибает он бровь. — Стоять и орать на меня в ванной, пока я раздеваюсь?

— Что? — спрашиваю, подавляя панику.

— Прекрасный пример того, как замечательно ты просчитываешь варианты развития событий. Я вот прекрасно понимаю, что за этим последует: когда адреналин схлынет, ты снова запрешься в мастерской и будешь выползать оттуда только чтобы воткнуть в меня еще одну иголку. В итоге с задания я выйду утыканный иронией, как еж.

— Я не…

— Тая, вон! — указывает он на дверь. — Мы поговорим после.

Оказывается, в спальне нет ни одного места, куда можно было бы присесть, чтобы успокоиться. Ничего не помогает! Поэтому, занятая своими мыслями, я нервно расшагиваю из угла в угол. Сколько ни делаю вид, что ничего не происходит, сегодня мне приходится признать: я панически боюсь своих чувств к Гастону. И в этой войне с самой собой теряю связь с реальностью. Неужели он прав, и отправиться к Винсу Лайту было ошибочным решением? Неужели из-за того, что я не верю Гастону, допускаю глупейшие промашки, которые вредят делу?

Из-за него.