Заставь меня ошибиться - Страница 102

102

Пока миссис Марвелл, подавляя брезгливость, насыпала в кулек крендельки для легендарной кошки, миссис Хастингс продолжала разговор.

— Явился, поговаривают, новый мэр. Такой ведь важный, помпезный. Не то что хлипкий Андерсон. Все по болотам шастал, да еще, поговаривают, — и продолжила шепотом: — мехом приторговывал, и органы в страны третьего мира поставлял! То-то же!

Жюстин Марвелл от такой новости чуть не уронила совок, которым накладывала крендельки. Она доказывалась, что в таком городке история обрастет неожиданным подробностями в момент, но это было чересчур…

— Все втроем, говорят, с женой да дочкой потрошили их и замораживали. А судья транспортировкой занимался. И мистера с миссис Сайтен оприходовали. Не верю я, что погорели те на озере. Попомните мое слово: это все непутевый мэр. Разрезал их на кусочки, да на органы продал.

Дрожа от сдерживаемого смеха, миссис Марвелл от греха подальше положила совок и подошла к кассе с набитым до краев пакетом в руках.

— Что это у вас с лицом, милочка? Вам плохо? — прищурившись, подметила миссис Хастингс.

— Приболела, должно быть. — Миссис Марвелл прикрыла платочком рот, маскируя за кашлем смех.

— Дайте сюда пакет-то, милочка. Не хватало еще, чтобы заразили леди Макбет!

Миссис Марвелл уверила, что очень сожалеет о том, что является угрозой здоровью кошки, и даже сделала клиентке скидку, дабы компенсировать ущерб. Та моментально оттаяла и даже продолжила делиться досужими сплетнями.

— Кстати, вы слышали, что Винс Лайт вышел из больницы? Детектив Фрост, став начальником полиции, нашел ему хорошего врача. По-моему, у них с миссис Лайт — представьте себе! — романтика! — смешно кривя губы, сообщила женщина. — Старые перечники, а все туда же, — отмахнулась она и протянула захлебывающейся смехом булочнице смятую купюру. — О, кстати, это вам. Выздоравливайте, а то кто же печь булочки-то нам будет? — миссис Хастингс поставила на прилавок какой-то покрытый кошачьей шерстью пузырек.

Хозяйка заведения заверила посетительницу, что непременно поправится до завтра, но только престарелая кошатница ушла, как подхватила свои белоснежным платочком склянку и отправила ее в мусор. А еще призналась себе, что ей нигде и никогда не жилось так весело, как в маленьком городке, жители которого на полном серьезе делились друг с другом самыми бредовыми идеями.

Где-то в Норвегии

Глядя, как Лиз заламывает пальцы, он чувствовал себя настоящим монстром. Ни разу в жизни еще он не заставлял девушку встретиться с родителями, но все-таки не думал, что это может быть так ужасно. Они ехали по заснеженной трассе уже пятнадцать минут, а состояние пассажирки не менялось, и в какой-то момент Йохан не выдержал:

— Твои пальцы скоро вывернутся из суставов. Эта привычка выдает тебя с головой, а меня порядком раздражает, — сказал он, старательно глядя только на дорогу. — В чем дело?

— Мы встречаемся с твоими родителями, и я точно знаю, что им не понравлюсь. Дай мне понервничать, — ответила она невежливо.

— Даже если так, им некуда деваться. Ты моя жена и родишь им наследника этого адского концерна. Учитывая сколько мне лет, они запрыгают от счастья, — попытался съязвить он, но сарказм не оценили.

— Наследницу, — сухо поправила Элизабет. — Девочку. Глупенькую шатенку, которая не сумеет прочесть Данте в оригинале, влюбится в какого-нибудь придурка и окажется в тюрьме уже к шестнадцати годам.

— Что? — опешив, спросил Йохан.

— Ничего.

— Нет уж выкладывай.

— Ты хотел мальчика, — будто только и ждала этих слов, набросилась на него Элизабет. — Почему?

— Ах вот оно что, — закатил он глаза, но тем и ограничился.

Минуту ехали в молчании, а потом Лиз, как истинная женщина, продолжила:

— Я не понимаю, ты так не хотел девочку, почему? Я думала, волосы на себе повыдергиваешь от досады, когда врач определил пол ребенка. Было так неловко наблюдать за его растерянностью. Так что произошло? Думаешь, раз девочка, то возьмет от меня все худшее? Или думаешь, что твои родители не одобрят приобретение жены, которая не может родить достойного наследника? Ты рассчитывал таким образом наладить с ними отношения?

Она выглядела неподдельно расстроенной, и Йохану ничего не оставалось, кроме как признаться.

— Не в этом дело, не в тебе, не в родителях, — разочарованно протянул он и снова умолк.

— Ох, Лиз, ты не виновата, дело во мне. Ты слишком хороша для меня, — патетично продекламировала она, явно намекая на несуразность такого предположения, что его совсем не порадовало.

— Не перегибай.

— Я не перегибаю. Или ты объясняешь мне, что происходит, сейчас же, или останавливай машину. Я никуда не еду.

— А если я не останавливаю машину? Тогда у тебя есть только один шанс никуда не ехать — выпрыгнуть на полном ходу. Тебе не кажется, что в твоем положении такие фокусы несколько… небезопасны? — съязвил он.

— Назову тебя Гастоном при родителях! — пригрозила она, устав спорить.

Эта угроза возымела эффект, и, в последний раз горестно закатив глаза, Йохан начал:

— Ты не заметила, что я уже воспитывал девочку? И, кстати сказать, не одну. Я безумно рад, что у нас будет дочка, и, положа руку на сердце, признаю, что мысль вырастить ее правильно меня очень прельщает… Но я понятия не имею, как это делается. Мои прошлые попытки были несколько иного характера. Я знаю, как сделать ее секс-бомбой, но это последнее, чего я желаю для своей дочери.

— Хм, ты удивишься, но большинство девочек мечтают стать секс-бомбами, — усмехнулась Лиз. — Потому, твой опыт не так уж и плох. Но если ты хочешь вырастить аристократку, которая будет читать в оригинале Данте, играть Тартини на скрипке, вязать в волосы ленты, увлекаться верховой ездой и рисовать прекрасные маки на фоне летнего неба, то тут, конечно, промах. И в первую очередь — с женой.

102